30.08.17 Вера - это получение от Бога того, что человек (верующий) ожидает. Происходит через веру в Господа Всемогущего осуществление невозможного (с точки зрения атеиста): "Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему"(Мар.9:23). И такая вера, настоящая живая, действует любовью. Если нет любви в верующем человеке, а есть вера, то такая вера ничем не отличается от веры бесов в Бога. Так как они не только веруют, но и трепещут пред Ним в отличие от множества людей.
Ребекка Ратер, находясь в духе на Небесах (во время продолжительной болезни) разговаривала там со своим братом. И вот, тот говорил ей: "- Ах, да, - сказал брат, - Это точно. Как мало мы знаем! Если бы мы только могли осознать, пока мы ещё в смертном теле, что день за днем мы строим для вечности, то как отличалась бы наша жизнь во многих путях от того, что сейчас! Каждое доброе слово, каждая благородная мысль, каждый бескорыстный поступок станет колонной вечной красоты в грядущей жизни. Мы не можем быть эгоистичными и не любящими в одной жизни и быть добрыми и любящими в следующей; эти две жизни слишком близко связаны - одна является продолжением другой ".
Свидетельствует она: "Однажды, темным, холодным и ветреным утром, после дня и ночи сильных страданий, мне показалось, что кто-то стоял на полу рядом с кроватью, перед цветным витражом… … Я стояла рядом с ним. Когда я подняла глаза, я увидела, что это был любимый брат моего мужа, погибший во время наводнения много лет назад. - Мой дорогой брат Фрэнк! – воскликнула я радостно, - Как хорошо, что ты пришел ко мне!
- Я очень рад, что смог сделать это, сестричка, - нежно сказал он, - Пойдем? – и он потянул меня к окну. Я повернула голову и оглядела комнату, которую почему-то собралась покинуть навсегда. В ней был, как обычно, порядок; светлая, приятная комната. Слуга сидел у печи в дальнем конце комнаты, спокойно читая газету. А на кровати, повернувшись к окну, лежала бледная неподвижная фигура с тенью улыбки на бедном измученном лице. Мой брат мягко потянул меня, и я уступила, последовав за ним через окно, на веранду и дальше оттуда, немного странным путем, вниз к улице. Там я остановилась и решительно сказала: - Я не могу покинуть Уилла и нашего дорогого мальчика. - Они не здесь, милая, но в сотнях милях отсюда, - ответил он.
- Да, я знаю, но они будут здесь. О, Фрэнк! Они нуждаются во мне, позволь мне остаться! – просила я.
- Не будет ли лучше, если я приведу тебя обратно несколько позже – после их прибытия? – сказал он с доброй улыбкой.
- Ты обещаешь сделать это? – спросила я.
- Конечно, если ты пожелаешь. Ты измучена долгими страданиями, и небольшой отдых даст тебе новые силы. Я чувствовала, что он был прав, и мы начали медленно двигаться по улице. Он взял меня за руку, и попытался заинтересовать меня, в то время как мы шли. Но мое сердце было прилеплено к родным, которых, как я думала, я больше не увижу на земле, и некоторое время я стояла и тоскливо смотрела на дорогу, по которой мы пришли. Он был очень терпелив и мягок со мной, всегда ожидая до тех пор, пока я снова не была готова отправиться в путь. Но, наконец, мои колебания стали так велики, что он вежливо сказал: - Ты так слаба. Я думаю, что лучше будет, если я тебя понесу, - и, не дожидаясь ответа, он взял меня на руки, так, как будто я была маленьким ребенком, и, подобно ребенку, я положила голову на его плечо, обхватив руками его шею. Я чувствовала такую безопасность, такой покой. Это казалось таким сладким - после долгой, одинокой борьбы - принимать нежную заботу обо мне. Безудержный восторг. Он пошел твердыми, быстрыми шагами, и думаю, я, должно быть, спала. Следующее, что я помню: я сидела в тихом уголке, сделанном из цветущих кустарников, на самой мягкой и прекрасной траве, обильно усеянной ароматными цветами; многие из этих цветов я знала и любила на земле. Я заметила гелиотроп, фиалки, лилии долин и резеду и многие другие, совершенно не знакомые мне. В первый же момент я обратила внимание на то, как совершенны каждое растение и цветок. Для примера: гелиотроп, по которому мы долго бегали и рвали с него ветки, вырастал с гладкими ровными ветками, и каждый лист был совершенный, ровный и блестящий, вместо того, чтобы быть неровным, с шершавыми лохмотьями. И цветы, выглядывавшие из глубокой травы, похожей на бархат, выглядели счастливыми, вызывая восхищение и безудержный восторг. Некоторые из сцен я наблюдала, отдыхая на мягкой ароматной подушке, уединившись и, в то же время, ни от кого не прячась! Далеко-далеко за пределами моего зрения, я хорошо знала, простирался этот удивительный газон этой совершенной травы и цветов; а в отдалении росли в равной степени удивительные деревья, ветки которых сгибались под тяжестью изысканных цветов и фруктов многих видов. Я подумала о видении апостола Иоанна на острове Патмос и «дереве жизни», растущем в центре сада, «двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева - для исцеления народов». Под деревьями было много счастливых групп: маленькие дети смеялись и играли, бегали туда-сюда в веселье и ловили своими крошечными ручками ярких летающих птиц, которые порхали среди них. Это выглядело, как соревнование, и, вероятно, так оно и было. Взрослые люди прогуливались, иногда группами, иногда по двое, иногда одни. Воздух был наполнен миром, покоем и счастьем, так что то же самое стала чувствовать даже я, чужестранка. Все были в безупречно белом, хотя многие носили на одежде или в лентах пучки прекрасных цветов. Когда я взглянула на их счастливые лица и мантии без единого пятнышка, я вспомнила: «они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровью Агнца».
Осмотревшись, я увидела наполовину укрытые деревьями элегантные и прекрасные дома незнакомой привлекательной архитектуры. Я подумала: должно быть, это дома счастливых обитателей этого приводящего в восторг места. Я мельком увидела искрящиеся фонтаны во многих областях, и близко к тому тихому уголку, где я находилась, спокойно текущую реку с водой, чистой как хрусталь. Прогулки проходили во многих областях тех земель, которые были мне показаны. Позже я сравнила ту землю с жемчужиной, без пятна и порока.
Области отделялись одна от другой узкими ручьями с прозрачной водой, протекающей над камнями из золота. Одна мысль, которая захватила меня, когда я взглянула на эту сцену, от которой у меня перехватило дыхание и пропал дар речи, была: «Чистота, чистота!». Ни тени пыли, ни пятнышка гниения на фруктах и цветах, все совершенно, безупречно. Трава и цветы выглядели, как только что вымытые летним дождем. Ни одна былинка не была бесцветной, каждая окрашена в ярчайший зеленый цвет. Воздух был нежный и ароматный, но действовал бодряще.
Вместо солнечного света была золотистая и возрастающая слава повсюду, это несколько напоминало вечернюю зарю во время заката на юге в середине лета…
Как только у меня перехватило дыхание от восторга, я услышала голос моего брата, который стоял рядом со мной.
- Нравится? - спросил он нежно. Увидев его, я поняла, что он наблюдал за мной. Он был доволен. К моему величайшему удивлению, я напрочь забыла об его присутствии. Выведенная из задумчивости его вопросом, я нерешительно ответила: - О, Фрэнк, что я, – сильнейшее ощущение Божьей доброты и моей недостойности затронули меня так, что я закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Ах, - сказал мой брат, в его интонации послышался самоупрек, - Я поступил необдуманно.
Продолжение на странице Небеса (продолжение).
